Знаете ли вы, что такое ранние объектные отношения?
Это отношения младенца с самым первым в жизни обьектом. Как правило, это мама, хотя бывают варианты.
Знаете, как эти отношения влияют на детей?
Структура этих ранних отношений между матерью и младенцем ведет к определенному рисунку личности впоследствии. А при серьезных нарушениях — к психопатологии.
Хотя мы люди, и не так далеко ушли от обезьян, как нам хочется думать, но инстинкты не играют значительной роли в формировании психических структур.
Грубо говоря, никакая мать не сможет растить ребенка только на инстинктах. Гормоны не удерживают от ненависти и пренебрежения. Только отношения строят личность надолго. Потому так эффективен психоанализ – там выстраиваются долгие выверенные лечебные отношения.
В случае с новорожденным характер его отношения с матерью важнее, чем отдельно он сам или отдельно его мать.
Чудесно об этом писал Винникотт, — педиатр, взрослый и детский аналитик: (1952): «Нет такой вещи, как младенец». Это говорит нам о том, что любые теоретические высказывания о младенце должны быть высказываниями и о его матери, поскольку диадные отношения более важны, чем роль каждого отдельно. Из этого сразу ясно, что когда врачи говорят о потребностях младенца, и пытаются, например, доращивать недоношенных детей в теплом кювезе, но не на теплой груди матери или отца, они упускают из вида важнейшее. То, что делает нас людьми – отношения.
Из подобных кастрированных идей потом мы получаем детские дома, где физиологические потребности детей закрыты – они едят, пьют, они одеты и вымыты. Им есть, где спать и чем играть. Но у них нет связи. Теплой постоянной связи с конкретным человеком. Не череда меняющегося персонала нужна, а кто-то один, самый важный. Иначе невозможно установить главные отношения так рано.
Аналогично устроены больницы, где недоступно совместное пребывание или посещение круглые сутки, а потом и роддома. Круг замкнулся.
Винникотт полагал, что наилучшее развитие самооценки связано со способностью матери аффективно «зеркалить» (1967) ребенка.
Это значит – эмоционально отражать.
Например, малыш кричит, а мама восклицает – О, ты злишься! Тебе что-то не нравится! А ну-ка, давай посмотрим, что не так…
При этом речь не только о том, что мать понимает эмоцию ребенка. И даже называет ее для него. Речь еще и о том, что мать сама испытывает эмоцию. Она живо реагирует на состояние младенца, а не сухо обозначает нужное слово.
Так вот, если мать подавлена депрессией, злостью, обидами на свою мать или на мужа, или больна, в конце концов, то она не сможет живо реагировать на своего ребенка.
Она не сможет проявить по отношению к младенцу удивление, радость и удовольствие, и тогда его развитие пострадает.
Ребенок не сможет полноценно ощущать себя как эмоциональную личность со всем спектром чувств. В самом паталогическом случае он растет, вытесняя эмоции, опираясь на голый функционал. Такой человек будет ценить людей за то, что они умеют для него сделать, но их переживания его не затронут. Поскольку его собственные переживания погребены под опытом детского отвержения, он и не учитывает переживания других. Человека, ставшего для него бесполезным, наш выросший ребенок просто выкинет на свалку, ведь он знает – его чувства, его живого и эмоционального также раз за разом вышвыривала его мать.
На данном примере можно внимательно рассматривать некоторые особенности личности – шизоидные, психопатические, аутистические и параноидные.
Помните, что с точки зрения психоаналитика, тут идет речь не о паталогиях в клиническом смысле. Не о психически больных людях. А о людях с определенными особенностями личности. Таких, как мы все.
Арина Покровская, клинический психолог, взрослый и детский психоаналитик.
